Цветущая ветка христианской сакуры: духовно-просветительская миссия святителя Николая (Касаткина)

Подробности

Опубликовано 16.02.2021 09:12

Отец Николай (в миру Иван Дмитриевич Касаткин) родился в семье сельского диакона в с. Березе Бельского уезда Смоленской губернии. Мать его умерла, когда мальчику исполнилось пять лет. Детские годы будущего просветителя японцев проходили в заботах и лишениях, поскольку жизнь провинциального духовенства в XIX в. была крайне бедна. Однако о. Николай, несмотря на непростое моральное и финансовое положение с отличием окончил в 1856 г. Смоленскую семинарию и поступил на казённый счёт в Санкт-Петербургскую духовную академию. Однажды, проходя по академическим коридорам, 23-летний Иван Касаткин увидел объявление Святейшего Синода о том, что предлагалось место настоятеля церкви российского консульства в Японии. Казалось бы, далёкая страна, нужно знать не только язык, но и особенности культуры, традиции. Однако Касаткину стала интересна эта поездка, поскольку в детстве он с упоением читал «Записки капитана флота Головнина о приключениях его в плену у японцев…». Юному Касаткину было интересно попробовать подобного рода проповедь, однако он не сразу решился на этот шаг. Ведь уже были известны неудачные опыты проповеди христианства у японцев католиков-иезуитов, что привело к гонениям на христиан в период Сёгуната Токугава (XVII-XIX вв.), когда многие из обращённых японских христиан бежали либо в Китай, либо прятались в пещерах, подобно древним христианам, либо были казнены, как мученики. Поэтому сразу решится на поездку, прочитав объявление о служении на приходе в Японии, Касаткин не мог.

Но всё разрешил один случай!

Однажды вечером, стоя в церкви на всенощной, Иван Касаткин услышал голос, повелевший ему стать монахом и ехать миссионером в Японию. В этом было усмотрено его призвание. Через несколько дней, после случившегося на службе события, Иван Касаткин принял монашеский постриг с именем «Николай».

2 июля 1861 г. о. Николай прибыл в Японию. Надо сказать, что японцы встретили русский флот с о. Николаем с крайним подозрением. Ведь наступила новая эпоха реформ молодого императора Муцухито Мейдзи. В это время Япония знакомится с европейской культурой, чуждыми для неё образцами цивилизации, быта, организации власти, армии, религиозными представлениями других стран и т.д. Вместе с культурным обменом, японцы, находясь долгое время в изоляции от внешнего мира, испытывали тревогу за то, что все пришедшие иностранцы захватят, и будут колонизировать несчастную страну уходящего солнца, подобно, например британским колониям, о чём о. Николай позже писал в журнале «Русский вестник»:

«При появлении американской или российской эскадр у берегов Японии в 1853 году вся Япония, естественно, была крайне встревожена: люди более образованные ждали от иностранцев неприятельских, завоевательских действий, народ же с ужасом смотрел на каждого иностранца, как на колдуна и поминутно ждал от него чудес… Тогдашние японцы смотрели на иностранцев как на зверей, а на христиан – как на злодейскую секту, к которой могут принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи».

Образ России, как и Европы у японцев второй половины XIX в. был негативным. С самого начала контактов с Россией, Япония боялась нас, поскольку считала русских завоевателями. В 1912 г. в Церковных ведомостях писали:

«Вся Япония была полна этой злостью, ненавистью, фанатическим зложелательством по отношению к России».

Скорее всего, поэтому в трагическую Русско-японскую войну 1904-1905 гг. японцы очень жестоко расправлялись с русскими военнопленными. Доходило даже до расчленения тел и прочих ужасов, отражавших отношение к нам японцев. Достаточно вспомнить также знаменитую поездку царя Николая II в Японию в 1891 г., где в городе Оцу один из самураев чуть ли не убил тогда ещё цесаревича Николая, ударив его саблей по голове. От этой встречи у царя Николая остался шрам.

Однако суровое отношение японцев к России не остановило молодого о. Николая в его стремлении проповедовать Православную веру. Первые 8 лет его жизни в Японии можно назвать подготовительным этапом в изучении языка и культуры японцев. Изучая японский, о. Николай писал:

«этот язык труднейший на свете»

Ни грамматик, ни иных пособий у о. Николая не было и приходилось, как позже священник выразился:

«учится инстинктом чрез чтение книг и механическое приучение себя к тем или иным оборотам разговорной и письменной речи».

Вскоре, мучительное изучение японского языка дало своим плоды. О. Николай не просто изучил язык, но занялся переводами Священного Писания и других богословских книг на японский. Как позже вспоминал востоковед священник Дмитрий Позднев, учащийся в духовной семинарии Токио, созданной о. Николаем, у просветителя японцев:

«…был сильный иностранный акцент. Кроме того, 8 лет пребывания в г. Хакодате дали его произношению сильный оттенок северо-японского диалекта. Но это не мешало ему быть понимаемым всеми японцами от мала до велика, богатство словаря и лёгкость построения фраз давали его речи силу, приводившую в восторг всех японцев… Фразы были короткие, обороты самые неожиданные, но чрезвычайно яркие и сильные… Он черпал из своей изумительной эрудиции образы, примеры и сравнения, о которых японцы никогда и не думают, что они могут быть известными европейцу…».

Вместе с изучением языка, о. Николай изучал японскую литературу, философию и историю Японии, посещал буддийские храмы и слушал там проповедников и приглашал для бесед буддистов. Всё это он считал необходимым, чтобы понять образ мысли, характер и особенности японского народа, чтобы суметь донести до них христианскую проповедь.

Первые попытки были неудачными, поскольку японцы не были образованы в европейском смысле – у них не было логического мышления. Вместо этого, образовательная система Японии была основана на китайской методике механического заучивания текстов, о чём в «Русском вестнике» о. Николай писал:

«Японцы – народ славный, но младенцы все. По образованию, разумея под ним распространение грамотности и ремёсел, они куда зашвырнут не только нас, но и почище кого-нибудь. Только всё это заквашено китайщиной: у всех какая-то интеллектуальная мёртвость».

О современной для него Японии он писал следующее:

«В этой 35-миллионной империи крайнего Востока всё как-то чудно, всё не по-нашему, но вместе и не по-восточному».

Несмотря на разность образования, о. Николай всё же верил в возможность своей миссии, подкрепляемой совместно с реформами императора Муцухито. Но не благодаря политике о. Николай вёл свою просветительскую миссию, а благодаря своим собственным убеждениям. О японцах он писал:

«Японский народ слишком умён, развит и свеж, а его религии слишком отсталы и нелепы, чтобы могли его удовлетворить».

В этих словах есть доля правды. Прожив около 300 лет в постоянной междоусобной войне Сёгуната Токугава, японцы устали от постоянных войн, а местные религии впали в XIX в. в духовный кризис. Поэтому голос христианства для них был свежим религиозным импульсом:

«Не знают ещё японцы Истинного Бога, но естественным законам творят!».

В начале своей миссии, о. Николай вывел основные религиозные направления Японии, назвав их «няньками японского народа», давших японцам основные понятия о добре:

«синто – честность, буддизм – взаимная любовь, конфуцианизм – взаимное уважение. Этим и стоит Япония. Но пора уже Японии узнать своего Отца Небесного»

Только в 4-й год своего служения о. Николай обратил к православию первого японца, самурая ставшего священником и мучеником за веру жреца Такума Савабе, в крещении «Павел». Вместе с Савабе были крещены его друзья, врачи Иоанн Сакая и Иаков Урано. Так было положено начало русско-японской духовной миссии. В 1870 г. Святейший Синод издал «Положение Российской Духовной Миссии в Японии» и «Инструкцию для начальника Российской Духовной миссии в Японии». Начальником миссии избирался один из иеромонахов, где первым был избран о. Николай. Духовно-просветительским центром был выбран консульский храм в г. Хакодате, где предписывалось:

«исполнение служб во все воскресные, праздничные и высокоторжественные дни».

Все члены миссии изучали на примере о. Николая японский язык, вели службы на японском и преподавали русский язык японцам.

После того как о. Николай переехал из Хакохате в Токио в 1872 г. ряд японцев хотели не просто изучить русский язык, но даже обратится в христианство. В Россию о. Николай писал:

«Лишь только узнал кое-кто в Тоокей, что я приехал, как появились толпы юношей, жаждавших русского и вместе религиозного образования. На первый раз собралось вокруг меня 70 человек, которыми я сначала и ограничился, потому что больше поместить негде, хотя каждый день приходят новые и новые посетители… Из приходящих весьма многие просят обучать их русскому языку, и я веду и это дело. И есть успех? Ещё бы!.. Взгляните на этот живой, кипучий народ. Он ли не достоин быть просвещённым светом Евангелия? Желание просвещаться, заимствовать от иностранцев всё хорошее, проникает его до мозга костей».

Почему же о. Николай писал, что неудобно преподавать людям в большом количестве? Дело в том, что условия жизни в столице были таковы, что он жил в маленькой комнате на чердаке с настолько низким потолком, что высокому человеку приходилось в ней сгибаться. Убранство само по себе было бедным – столы, стулья, самодельный диван. В этой маленькой комнате и велись образовательные встречи, где «набивалось» более 20-ти человек. Люди сидели на полу и на ступеньках. В такой тесноте о. Николай преподавал 3 года. В 1875 г. начала строится церковь, приходская школа и помещение для самого о. Николая.

Однако не всё было таким жизнерадостным! В своих воспоминаниях о. Николай писал:

«Вообще кажется, нельзя сомневаться, что правительство не прочь бы разрешить и полную свободу вероисповеданий, но, принимая во внимание образ мыслей всего народа, нужно сознаться, что такое разрешение действительно было бы несколько неблаговременно».

Несмотря на духовный кризис японских религий, живым оставалось религиозное чувство японцев. Доходило даже до того, что народ опасался якобы смешения религиозных представлений христиан с синтоизмом и буддизмом. Однако не только политика и общественное положение негативно влияло на ход миссии. У о. Николая не хватало даже элементарных вещей, например книг:

«…у меня одного до 80-ти учеников, разделённых на три класса, а учебников всего по одному экземпляру: учатся читать по листкам старых газет; грамматику, арифметику, географию, историю – всё пишут под диктовку и потом уже учат; в старшем курсе для перевода приходится разрывать книги и раздавать по листкам. Из России никак не могу добиться книг, сколько ни просил».

Помимо этого, в 1876 г. началась русско-турецкая война и множество средств тратились на освобождение балканских славян от турецкого ига, что также подкосило поддержку православной русско-японской миссии.

Тем не менее, несмотря на трудности, о. Николай по праву своему достоин называться просветителем Японии, заложивший начало духовно-образовательной миссии, что привело к созданию целой епархии. Так в 1880-е гг. о. Николай стал епископом Японским. Благодаря этому, началось активное культурное взаимодействие России и Японии. На японский язык, благодаря уже владыке Николаю, стала переводится русская классическая литература после создания Общества переводчиков:

«узнав русскую литературу, узнав Пушкина, Гоголя, Лермонтова, нельзя не полюбить Россию» – писал владыка Николай».

Так один из воспитанников владыки перевёл на японский язык «Капитанскую дочку» Пушкина, а один из местных художников делал к этому изданию иллюстрации. Также в 1890-е гг. миссией издавался журнал «Уранисики» (Сокровенная добродетель), в котором печатались статьи о творчестве русских классиков: «О Пушкине», «Памятник Крылову», «О Тургеневе».

Владыка Николай был очень живым и деятельным человеком. Как вспоминал востоковед Позднеев:

«владыка вставал очень рано и ежедневно с 6 до 12 утра занимался церковными делами, в основном — перепиской с верующими. Он редактировал все издания журналов миссии, следил тщательно за всеми публикуемыми миссией периодическими органами и был в курсе всей текущей государственной жизни Японии, за которой следил в японской прессе. Читал он постоянно и газеты английские».

Помимо публикаций различных просветительских изданий и образовательной деятельности владыка Николай занимался строительством храмов. Так с 1884 по 1891 гг. был построен Воскресенский собор в Токио, получивший название «Николай-до», что в переводе означало «грандиозное религиозное здание». Но назван этот собор ещё и по прозвищу самого владыки, поскольку он стал для японцев в духовном смысле «грандиозным зданием просвещения, храмом знаний». Вдобавок назначение собора «Николай-До» было не чисто богослужебным. Это был научно-церковный центр православной миссии, где хранились ценнейшие архивные документы и 10 тыс. томов собранных русско-японской миссией в созданной при соборе библиотеке. К сожалению, из-за Великого землетрясения 1923 г. многие книги погибли, а оставшиеся были вывезены в Америку православными священниками, трудившимися в соборе после Второй мировой войны. Сейчас в соборе Николай-До расположен архив, где осталось 400 томов библиотеки.

Также в нач. XX в. владыка создал Токийскую духовную семинарию с 6-ти годичным обучением будущих проповедников. Принимались лица от 16 до 60 лет. Занятия велись по богословским дисциплинам, языковым дисциплинам (преподавались русский, китайский и японский), каллиграфия, математика, география, история психология, история философии пение и гимнастика.

С 1870-х гг. было также открыто женское духовное училище. Девушкам преподавали те же дисциплины, что и семинаристам. При училище открыта была иконописная мастерская.

Тяжёлым периодом для владыки Николая стала Русско-японская война. Владыка так долго пробывший в чужой стране, так много посвятивший просвещению японцев русской вере и культуре, с грустью видел как его ученики убивают его православных соотечественников на полях сражений. Владыку множество раз уговаривали вернуться назад, поскольку правительство Японии могло убить владыку за его русское происхождение и подданство российской короне. Однако владыка остался в Японии, благословляя православных японцев на страшную войну и обещал молится о даровании победы их императору. Но вместе с этим, он понимал, что не может полностью быть на стороне Японии. Будучи не участником войны, на службах он говорил японцам:

«Я как русский подданый не могу молится о победе Японии»

На улицу владыка в этот период не выходил. Газеты не читал, где публиковались высмеивающие Россию статьи и карикатуры.

Он говорил, что:

«кто бы не победил,мне одинаково больно узнать о сотнях смертей. Я молюсь об одном — чтобы война как можно скорее кончилась».

Важным в военное время делом для владыки была забота о русских военнопленных. Владыка создал «Общество духовного утешения военнопленных», где православные японцы занимались поддержкой наших солдат. Владыка снабжал солдат книгами, иконами, нательными крестами и навещал их. Сохранилось благодарственное письмо владыке от наших солдат-военнопленных за помощь в праздник Пасхи:

«Впереди же этих Св. Книг мы ещё имели счастье получить крестики серебряные (со шнурками), и вот всё это поднимает наш дух, что нас не оставляют и в чужой стороне…».

После войны были воздвигнуты храмы-памятники на местах братских могил русских. Одним из таких храмов является храм Мацуяма, построенный в 1908 г. Общее число пленных здесь доходило до 6019 человек, на здешнем кладбище русских пленных упокоилось 97 человек. По окончании войны святитель Николай Японский принял на себя заботу о могилах и поминовении русских воинов, и стал усердно собирать пожертвования для увековечения их памяти. Было решено построить в Японии два храма-памятника, в Мацуяме и в Осаке. Свт. Николай писал, что храмы-памятники построены: 

«для поминовения 373-х русских воинов, умерших в плену Японии и погребенных здесь, а также и всех, положивших свой живот за отечество в минувшую русско-японскую войну и погребенных на полях битв в Манчжурии и на дне здешних морей».

С 1911 г. здоровье владыки стало ухудшаться. Он заболел астмой, нефритом и склерозом. Он сильно переживал, что не успеет довести дело до конца, что не успеет перевести Священное Писание. 3 февраля 1912 г. владыка скончался в возрасте 75 лет в своей комнате, в кафедральном соборе Токио.

Источник: Суханова Н. А. Цветущая ветка сакуры. История Православной Церкви в Японии / Н. А. Суханова. – М.: Изд. храма св. муч. Татианы, 2003. – 96 с.