Мессианство русской революции в творчестве Владимира Маяковского

Подробности

Опубликовано 07.08.2019 11:25

В июле исполнилось 126 лет со дня рождения русского поэта Владимира Владимировича Маяковского!

Творчество поэта стало ключевым в период культурного переворота в русской поэзии, связанного напрямую с темой революционного духа времени. Подобно Горькому, Маяковский стал «певцом Революции». Как отмечает историк литературы Голубков М.М.: «культурная ситуация 20-х годов обострила некоторые качества русского сознания», что с точки зрения автора, привело к развитию максимализма, утопизма и мессианизма русской революции.

Ключевыми спектрами такого обострения стали две тенденции, которые вывел в своё время философ Николай Бердяев:

1) анархизм, как природное русское чувство отказа от несправедливости власти (в период революции этим объектом презрения стала монархия), её полная ликвидация и создание народной власти, где главными вдохновителями выступали образы Стеньки Разина и Емельяна Пугачёва, как простые мужики, «из-за острова на стрежень, на простор речной волны, выплывающие» против несправедливости;

2) вытекающий из анархизма, мессианизм (происходит от слова Мессия, под которым в ветхозаветной традиции понималась личность, которая избавит народ Израилев от греха и даст ему спасение. В новом Завете Мессией стал Иисус Христос, Который явил в Себе спасение через Искупительную жертву и давший нам возможность приобретения Царствия Небесного через приобщение его Евхаристии — телу и крови) – вера в особенность русского народа, как носителя в себе оплота православия (богочеловечества, по примеру Византии)(славянофильство) и веры в народ, как эволюционирующую экономическую формацию (результат философии западничества, закрепившийся в марксистских коммунистических теориях Плеханова и Ленина).

Ключевой основой такого мессианства стал переход от ветхости русского народа в иное «царство истины». Здесь уже видны христианские аспекты мессианства русского народа, призывающие к апокалипсису несправедливости, перемене, в данный момент монархии, в другое Царствие.

Это чувство апокалипсической перемены всего в нашем сознании, через создание «нового будущего Израиля» в виде «коммунистического светлого будущего, Интернационала» и породило культурную революцию, выразителем и амплуа которой в том числе стал Владимир Маяковский.

Маяковский ринулся в революцию – сразу и радостно. И стал возглашать себя её певцом, и в таковом качестве вошёл во многом в историю литературы, как сторонник погрома. А где революция, там и погром:

«Мы тебя доканаем,

Мир-романтик!

Вместо вер –

В душе электричество,

Пар.

Вместо нищих –

Всех миров богатство прикарманьте!

Стар – убивать.

На пепельницы черепа!»

Этот призыв из поэмы «150 000 000» (1920 г.) – своего рода программный призыв у Маяковского. Те же идеи будут прослеживаться позже.

Революция влекла, влекла многих поэтов того времени (Блок, Есенин) Не даром Маяковский в «Нашем марше» (1918 г.) сопоставлял революцию с обновлённым потопом:

«Мы разливом второго потопа

Перемоем миров города».

Маяковский постоянно жаждет обновления, переделки мира. И призывает к этому всех. Так в 1928 году, написав стихотворение «Секрет молодости», Маяковский заложил следующий образ для восхваления достоинств молодости:

«Молодые – это те,

Кто бойцовым

Рядам переделым

Скажет именем всех детей

Мы земную жизнь переделаем!»

Истоком этому служит состояние человека, о котором Достоевский говорил как о жизни в потреблении всего (если Бога нет, то всё позволено). Если нет никакой идеи и никакого Абсолюта, нет истины, и всё относительно, соответственно опора ненадёжна. Это состояние потом скажется на той самой «точки пули» которая настигла самого Маяковского в тот трагический день 1930 года.

Именно в этом ключе сосредоточилось мессианство русского народа, где образом нового Израиля, как Царства бессмертия, Маяковский выводит революцию, а не воспеваемое «Христово Царство» в мире предрассудков прошлого.

«Тебе… моё поэтово – о, четырежды славься, благословенная!» (Из «Оды революции», 1918 г.)

Уже в своей «Оде революции» Маяковский заложил литургический смысл революции как божества.

Поэтому сие «маяковское царство» можно достичь только собственными усилиями. Мир есть божество и люди – это боги:

«Мы сами себе и Христос и спаситель!

Мы сами Христос!

Мы сами спаситель!»

И если поэт Александр Блок, по замечанию самого же Маяковского, находился в метаниях между выбором Христа или его отвержением:

«Уставилдся Блок –

И Блокова тень

Глазеет, на стенке пристав…

Как будто оба ждут по воде

Шагающего Христа».

то сам Маяковский давным-давно распрощался со своими религиозными метаниями, о чём описал в своей «Мистерии-буфф»:

«Но Блоку Христос являться не стал.

У Блока тоска у глаз.

Живые с песней вместо Христа,

Люди из-за угла».

Морали, истины, смысла нет и только рвать, крушить, ломать!

«Вверх – флаг!

Рвань – встань!

Враг – ляг»

День – дрянь!

За хлебом! За миром! За волей!»

Автор статьи: Алексей Беляев

Использованные источники:

1. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. / Из сборника трудов Н.А. Бердяева: Философия свободы. – М.,1994. – С. 245-412.

2. Голубков М.М. Русская литература XX в. После раскола. Владимир Маяковский: до и после пятого акта трагедии. – М., 2001. – С. 117-118

3. Дунаев М.М. Православие и русская литература. Т.VI. Гл. 16. Маяковский. – М., 2000. – С. 29-66.