Образ фарисейства в комедии Н.В. Гоголя «Ревизор»

Опубликовано 15.04.2019 13:52

Образ фарисейства в комедии Н.В. Гоголя «Ревизор»

«Ревизор» пожалуй, одно из самых ярких произведений Николая Васильевича, знакомое каждому не понаслышке. Многие знают его по самой книге, по постановкам театров, по кинофильму Леонида Гайдая под названием «Инкогнито из Петербурга» (1977 г.), который Гайдай снимал в городе Касимове Рязанской области. 

Образ города, в котором происходят события комедии, обычно многие читатели воспринимают как отражение нашей реальности и никак больше. Однако Николай Васильевич в своей «Развязке Ревизора» (1846 г.) писал следующее: 

«Всмотритесь-ка пристально в этот город, который был выведен в пьесе! Все до единого согласны, что этакого города нет во всей России: не слыхано, чтобы где были у нас чиновники все до единого такие уроды: хоть два, хоть три бывает честных, а здесь ни одного. Словом, такого города нет. Не так ли? Ну а что если это наш же душевный город и сидит он у всякого из нас?»

А в реалистическом произведении мы привыкли видеть только одну, что называется, сторону медали, где картина произведения есть переложение реальности и всё. Однако сам автор раскрывает куда более глубокий смысл.

Как отмечает литературовед Михаил Дунаев, в искусстве при переложении эстетического языка на язык философии, происходит раскрытие не, сколько самой реальности нашей жизни, сколько внутреннего содержания её образов, заложенных в произведении. 

Гоголь не просто раскрыл нашу реальность, он передал её внутреннюю атмосферу, имеющую связку с евангельскими образами. Таким примером служит образ фарисейства, в лице Городничего и его окружения. Вот что пишет о нём сам автор:

«Он чувствует, что грешен; он ходит в церковь, думает даже, что в вере твёрд, даже помышляет когда-нибудь, потом покаяться. Но велик соблазн всего того, что плывёт в руки, и заманчивы блага жизни, и хватать всё, не пропуская ничего, сделалось у него уже как бы просто привычкой»   

Кадр из кинофильма Леонида Гайдая «Инкогнито из Петербурга»  1977 г.Здесь и проявляется склонность Городничего к фарисейству:

«…я по крайней мере в вере твёрд и каждое воскресенье бываю в церкви… вы если начнёте говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются».

Его же оппонент, судья Ляпкин-Тяпкин, на упрёк Городничего о «твёрдости веры» отвечает:

«Да ведь сам собою дошёл, собственным умом».

Нет здесь твёрдости в вере – это есть основа пошлости героев комедии. Они непрочь обворовать, кого угодно, предпочесть земное в ущерб небесному. Для подтверждения не обойдём вниманием такую реплику Городничего:

«Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строится, но сгорела. Я об этом и рапорт представлял. А то, пожалуй, кто-нибудь, позабывшись, сдуру расскажет, что она и не начиналась».

В одном из чеховских рассказов к вору, укравшему деньги на строительство храма, обращены такие слова: «Ты у Бога украл». Вот то же можно и о Городничем сказать: у Бога крадёт. И вдвойне: церковь-то – при богоугодном заведении.

Зато всем им заявляется в финале – Бог, тот самый Ревизор. Гоголь ведь использует очень старый приём античности, где освещается пошлость персонажей «душевного града» как богоотступничество. Недаром в 1842 году появился эпиграф к пьесе:

«На зеркало неча пинять, коли рожа крива!»

Эта народная пословица разумеет под зеркалом Евангелие, о чём современники Гоголя, духовно принадлежавшие к Православной Церкви, прекрасно знали.

Духовное представление о Евангелии как о зеркале давно и прочно существует в православном сознании. Так, например, один из любимых Гоголем писателей свт. Тихон Задонский писал следующее в своих трудах:

«Христиане! что сынам века сего зеркало, тое да будет нам Евангелие и непорочное житие Христово. Они просматривают в зеркало, и исправляют тело свое и пороки на лице очищают…»

Святой праведный Иоанн Кроншдатский в дневниках, изданных под названием «Моя жизнь во Христе», замечает:

«Чисты ли вы, святы ли вы и совершенны, не читая Евангелия и вам не надо смотреть в это зерцало?...»   

Именно боязнь своего без-образия (рожа крива), то есть искажение в себе образа Божия, определяет частую готовность человека попенять на данное нам Зерцало – в глубокомысленном рассуждении, что евангельские истины де, может, и хороши, но реальная жизнь проще, трезвее, и идеальные требования к ней нельзя прилагать.

Именно в этом суть фарисейства героев «Ревизора», где святое для каждого ставится на уровне товара, продающегося ради земного удовольствия. Где ради того, чтобы раскаяться, тем самым показать «твердость веры» по определению Городничего, все герои занимаются угождением несуществующего чиновника в лице Хлествакова-Ревизора, дабы ускорить себе земное блаженство. Поэтому явление настоящего Ревизора, есть явление Самого Христа прекращающего деятельность «сих торговцев в храме» и обличающего их как осквернителей Дома молитвы.

Реакция на жандарма, объявившего о «прибывшем из Петербурга чиновнике» звучит для них как удар грома, о чём в трудах писателя первых веков христианства Иустина Философа говорится «в чём застану в том и судить буду». Не случайно как бы в продолжение эпиграфа сам Городничий называет своё окружение «свиными рылами», поскольку ничего человеческого и духовного в них не осталось. Именно в этом состоянии застал всех настоящий «Ревизор». 

профессор Московской духовной академии, богослов и литературовед Михаил Михайлович Дунаев