«Горящий факел» веры или почему Григория Распутина считали святым

Подробности: Опубликовано 22.01.2020 08:05

Личность Григория Ефимовича Распутина как «деятеля Церкви» сложна по своему содержанию, а биография обросла различными слухами и домыслами о «святости» сибиряка. Известно, что появление Распутина у престола связано было с его «мифической излечивающей силой», с помощью которой «старец» исцелял царевича Алексея от недугов врождённой болезни гемофилии, избавляя мальчика от обострений. Именно это и стало главной причиной особого отношения царя Николая II и царицы Александры Фёдоровны к Григорию.

По мнению историка Церкви протоиерея Георгия Митрофанова, одной из причин принятия Распутина в царскую семью стал и духовный путь царицы. В прошлом воспитанная в протестантской среде принцесса Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская став императрицей православной страны уже как Александра Фёдоровна, она желала более глубоко изучить и войти в религиозную жизнь православия. В виду того, что основным кругом общения царицы была интеллигентская среда (члены царской семьи, политики и общественные деятели, духовенство), то там она не нашла живого примера веры, поскольку всё сведено было к формальности и секулярности. Митрополит Вениамин (Федченков), в своих воспоминаниях описывал духовную причину этой формальности:

«Духовная жизнь и религиозное горение к тому времени начали падать и слабеть. Вера становилась лишь долгом и традицией, молитва – холодным обрядом по привычке. Огня не было в нас и в окружающих».

Поэтому Распутин, подобно преподобному Серафиму Саровскому, стал для царицы и её окружения воплощением русского образа православного благочестия. Не удивителен и тот факт, что очень многие представители не только высшей интеллигенции, но и духовенства отмечали в простом мужике живой огонь веры. Об этом пишет историк С.Л. Фирсов, опираясь на воспоминания современников Распутина:

«Интересные материалы о различных церковных деятелях начала XX столетия оставил скандально известный бывший иеромонах Исидор (Сергей Труфанов) в своём труде «Святой чорт», в котором приводятся сведения о Григории Распутине, как знакомом с такими деятелями как ректор Санкт-Петербургской духовной академии архиепископ Сергий (Страгородский) (будущий местоблюститель патриаршего престола и патриарх всея Руси). Так приводится следующий случай:

«…весной 1911 г. на второй день Пасхи Труфанов позвонил митрополиту Сергию (Страгородскому), где остановился в епископских покоях Распутин. «На мой вопрос: Можно ли видеть Григория Ефимовича? – он, – пишет Труфанов о Сергии, – ответил: – Они почивают. Эти слова меня немало озадачили. Распутин; такие важные сановники, как Сергий, выражаются о нём с таким почтением: они почивают!»

Воспоминания Труфанова спорны как источник личного происхождения, поскольку Труфанов, ввиду своего отхода от Церкви, придавал в своих воспоминаниях яркие эмоциональные нотки в описании церковных деятелей, в частности личности архиепископа Сергия (Страгородского). Однако он верно отметил отношение образованных кругов государства к Распутину, как к некому пророку с таким почтением, будто Григорий не простой мужик, а чуть ли не царственная особа.

Ещё одним из значимых источников о личности Григория Распутина является сборник воспоминаний митрополита Вениамина (Федченкова) – «На рубеже двух эпох». Его труд примечателен тем, что считается первой литературно обработанной автобиографией Распутина. Митрополит Вениамин также как и Труфанов отмечает особое отношение к Распутину представителей духовенства:

«Распутин сразу произвёл на меня сильное впечатление, как необычайной напряжённостью своей личности, так и острым пониманием души, например, мне он тут же задал вопрос: «Что же? Чиновник или монах будешь?» Об этом моём тайном намерении знал только один о. Феофан (инспектор Санкт-Пербургской духовной академии на тот момент), никто другой. Более того, о. Феофан всецело увлёкся пришельцем, увидев в нём конкретный образ «Раба Божия», «святого человека». И Распутин расположился к нему особенно. Начались частые свидания их. Я, как один из близких почитателей о. Феофана, тоже уверовал в святость «старца» и был постоянным слушателем бесед его с моим инспектором. А говорил он всегда очень остроумно. Вообще, Распутин был человек совершенно незаурядный и по острому уму, и по религиозной напряжённости. Нужно было видеть его, как он молился в храме: стоит точно натянутая струна, лицом обращён к высоте, потом начнёт быстро-быстро креститься и кланяться. И думаю, что именно в этой исключительной энергии его религиозности и заключалось главное условие влияния на верующих людей. Пример о. Иоанна Кронштадского был исключением, но он увлекал преимущественно простой народ. А «высшие» круги – придворные, аристократы, архиереи, духовенство, богословы, интеллигенты – не знали, не видели религиозного воодушевления… И вдруг появляется горящий факел. Какого он духа, качества, мы не хотели разбираться, не имея для этого собственного опыта. А блеск новой кометы, естественно, привлёк внимание».

Отсюда уже можно увидеть ключевую основу «святости» Распутина – живой огонь веры, несхожесть с формальностью жизни и особенное поведение. Все эти черты привлекают и дают стимул к тому, чтобы следовать по этим заветам. Однако такое состояние есть ничто иное, как прелесть. В переводе со славянского, данное слово означает обман. Преподобный Симеон Новый Богослов отмечал, что прелесть – это страшный обман дьявольского лукавства, которое опасно потому, что: «диавол, употребляя сию тактику непрестанно и сделав нас страстными и непотребными, убеждает нас думать и говорить, что этот наш недуг (смятение и буровление внутри), которым мы вводимся в страсти и одержимы бываем в них, есть свойство естества нашего, а не дело бесовских козней».

Именно состояние одержимости, восприятия греховности, несовершенства жизни как нормы и стало порождением формальности в религиозной жизни образованных кругов Руси, где читались творения Святых Отцов Церкви и Священное Писание. Результат – увлечение мистикой, на примере гаданий, как возвращении к первобытности славянского язычества, спиритических общений, вступление в различные духовные ордена и т.н. экстрасенсорика, коей наделили личность Григория Распутина, где он открывал им истину через свой мистицизм. Такое благолепие вокруг Распутина было связано именно с потерей духовно-нравственных ориентиров, особенно в образованных кругах интеллигенции, пропитанной духом либерализма и революционных идей.

Поэтому можно говорить об особом отношении царской семьи к Распутину ещё и как к искусственно созданному образу православного живого примера веры. Протоиерей Георгий Митрофанов отмечает, что эта связь с царской семьёй была настолько сильна, что царица начала воспринимать всех близких как личных врагов, кто хоть раз говорил негативно о Григории Ефимовиче. Так один из бывших друзей Распутина епископ Ермоген (Долганов), был отправлен на покой; жена великого князя Сергея Николаевича принцесса Елизавета Фёдоровна также обличала Распутина, после чего царица прогнала её в Москву в 1915 г., и больше они не встречались. Такое поведение императрицы представило её в дурном свете, что Александру Фёдоровну записали в немецкие шпионки и привязали к этому супружескую измену царицы с Распутиным и прочее, на что способна «жёлтая пресса». Плюс ко всему, о. Георгий Митрофанов подчёркивает, что император Николай II знал о различных выходках Распутина, как развратника и пьяницы. Вся эта внешняя мишура «святости» есть отражение того внутреннего кризиса интеллигенции, порождённого отходом от православия, которое стало для высших кругов нарицательным и привело к страшному наказанию монархии – Великой Октябрьской революции, как проявления новой веры, полной живого делания, но пропитанной атеизмом. Митрополит Вениамин (Федченков) писал:

«Нисколько не удивляло меня ни тогда, ни теперь, что мы никого не увлекали за собою: как мы могли зажигать души, когда не горели сами?!. Один святой архиерей епископ Иннокентий, бывший Благовещенский, живший потом на покое в монастыре возле Севастополя, говорил мне:

– Вот жалуются, что народ не слушает наших проповедей и уходит из храма, не дожидаясь конца службы. Да ведь чего слушать-то? Мы питаем его манной кашей, а люди хотят уже взрослой твёрдой пищи.

И приходится ещё дивится, как верующие держались в храмах и с нами? Но они были просты душою, не требовательны к нам, а ещё важнее, они сами носили в себе живой дух веры и религиозной жизни и жили, хотя вокруг уже стыло, деревенело. А интеллигентных людей и высшие круги мы уже не могли не только увлечь, но и удержать в храмах, в вере, в духовном интересе».

Таким образом, рыба гниёт с головы. Распутин явил собой воплощение лжесвятости, которой наполняли своё мировоззрение интеллигенция и духовенство, потерявшие связь с православным народом, где сохранялся истинный огонь веры, но нуждающийся в проповеди, чтобы не уклонятся от истинного пути. Поэтому ясно, почему русский народ так яро пошёл за революционерами, поскольку видел в них живой пример проповеди, социальности и активности и принимал на веру всё то, что говорила советская власть. В духовном смысле, интеллигенция и духовенство в народе представлялись не как «пережитки царизма и буржуи», но как павшие духом, ушедшие от пути Христова, во что вскоре вошёл и сам народ, отойдя от православной традиции и перенеся свою веру в идею светлого коммунистического будущего.

Источники:
1. Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. Глава. Две революции (именно в ней содержатся биографические сведения о Григории Распутине).
2. Митрофанов Г. прот. История Русской Православной Церкви. 1900–1927 гг. Часть 1. Царская Семья.
3. Симеон Новый Богослов, преп. Творения. Т. 1. Слово 14. П. 2. Какой вред потерпел и терпит человек от диавола, а не знает того?
4. Фирсов С.Л. Митрополит Сергий (Старогородский) в оценках и мнениях современников. Статья из сборника «История Русской Православной Церкви в XX веке (1917 – 1933 гг.). Материалы конференции».